Наедине с самим собой

https://matveychev-oleg.livejournal.com/7899284.html

Прочитав это, я, первоначально, изрядно похихикал.

Перечтя повторно, задумался. Стал искать в стихире. Увы, была там, но все - стерто. В итоге нашел в ВК. - https://vk.com/sveta_poeza и стал изучать ее стену.

Понял так, что она не дура, но придуривается по полной, на грани гениальности. Или я ошибаюсь и маска идентична лицу?

Но, в любом случае, ровно так же как живопись в итоге пришла к черному квадрату, так и поэзия, видимо, закончится таким вот стебом, или же такими вот "излияниями души" в стиле инстаграма, фейсбука и т.д..

А вам это - как представляется?))

Культура не есть просто «собрание» разнообразных элементов, всего, что создано и создается умом, руками и фантазией, но является устойчивой целостной системой эстетических и нравственных предпочтений, изменяющейся лишь с появлением новых "культурных феноменов", т.е. творений обладающих высокой, непреходящей или временной ценностью в глазах и ушах, умах и сердцах значительного числа людей.

Чем ни больше людей проникаются осознанием высокой ценности очередного творения, тем более прочную и долговечную позицию занимает оно, становясь все более явным "культурным феноменом", равно как и потенциальной отправной точкой (фундаментом) для различных вариантов дальнейшего развития культуры в обозначенном направлении.

Поэтому даже самые гениальные стихи и проза, философские тезисы и т.п., выложенные в интернете и прочитанные двумя десятками человек, не имеют никакого смысла для культуры в целом и никак не влияют на ее дальнейшее развитие, а вот «баттл» Гнойного с Оксимироном – имеет и, увы, влияет.

Правда, гораздо меньше, нежели тот же Киркоров или, скажем, Стас Михайлов- поскольку число людей, связанных с последними, много больше.

Ничто не канет в Лету
И - не родится даром...
Стихи – не плоть поэтов,
Но лишь... свисток для пара.

Многие читатели путают стихи и жизнь (плоть и характер) их пишущего. Поэтому употреблено именно такое противоположение.

Проведение аналогии между поэзией и свистком для пара вполне уместно с тем, что свистки бывают разной конструкции. Есть издающие простой свист (текст) в разной тональности, а есть выводящие прекрасные мелодии или даже способные выдавать мощные гармоничные аккорды...

А источник пара - душа. Это очевидно.))

Нужно только уточнить, что свойства "пара" у всех примерно одинаковы и вся изюминка - в сложности и изяществе конструкции "свистка".))

СТРАННАЯ ИСТОРИЯ НЕУДАЧНОГО ДЕБЮТА А.С.Пушкина НА САЙТЕ "СТИХОПЛЕТЕНИЕ"
(памфлет)

Однажды случилось чудо и «наше всё», т.е. А.С Пушкин каким-то образом воскрес. Отряхнувшись и оглядевшись, он быстро освоился с нынешними реалиями Родины, которую никогда не покидал, ни в жизни, ни посмертно. Ознакомился он и с интернетом и вот, ткнул же его бес в ребро – решил одно из своих, не самых известных стихотворений разместить на одном из поэтических сайтов. Под другим ником. Интересно же, что скажут потомки, прочтя его? Ну так – вот, что из этого вышло. Придумал он себе ник – «Sergeich», зарегистрировался, опубликовал на сайте «Стихоплетение» свой стих - «Телега жизни» и стал ждать откликов.

ТЕЛЕГА ЖИЗНИ
Хоть тяжело подчас в ней бремя,
Телега на ходу легка;
Ямщик лихой, седое время,
Везет, не слезет с облучка.
С утра садимся мы в телегу;
Мы рады голову сломать
И, презирая лень и негу,
Кричим: пошел! . . . . . . .
Но в полдень нет уж той отваги;
Порастрясло нас: нам страшней
И косогоры и овраги:
Кричим: полегче, дуралей!
Катит по-прежнему телега;
Под вечер мы привыкли к ней
И дремля едем до ночлега,
А время гонит лошадей.

Отклики, т.е. комментарии – не замедлили последовать.

Chitatelnic: Спасибо, замечательно! Ставлю +.

PostoronnimV: Не понял. Какое отношение жизнь имеет к телеге?

Pherphluhter: Действительно. Стихи – не очень. Неточны выражения. Например, для телеги не может существовать «бремени». Слово «бремя в русском языке может употребляться лишь по отношению к живым существам, несущим тяжелый груз.
В строке «Кричим: пошел!» отсутствует рифма к слову «сломать», кроме того данная строка выбивается из ритма. Непонятно, кому мы кричим: «пошел!» и куда это он должен направиться? А "лошадей" и "к ней" - не рифма, но лишь нечто, напоминающее её.

Prostuchka: Хы-хы… Автор решил соригинальничать. Всем известно, что время несется и тянется, но не везет и гонит.

Chitatel: Классно! Очень красиво!

PostoronnimV: Но в чем же здесь смысл, все-таки?

Sergeich: Да пошли вы все к чорту, господа!!! Вам даже вызов на дуэль не пошлешь, руки только марать!

Prostuchka: Sergeich, то есть Вам пофигу смысл Вашего произведения? Так бы и сказали.)

Pherphluhter: Prostuchka графоманы типа Sergeich стандартно забавны при первых двух-трёх текстах. Потом они утомляют: при первом же выпаде в их сторону делают мину непонятого гения. Лишь те, кто безудержно их превозносит — настоящие ценители искусства. Все прочие — злобствующие завистники, ни бельмеса в тонких материях не смыслящие.
И в этом своём позёрстве графоманы означенные обезличенно-сходны, до буковки предсказуемы, а потому быстро прискучивают.

Stalker: Pherphluhter, буду банален: не судите и......! Можно и нужно критиковать авторов, но так как это делаете Вы и Prostuchka - на грани хамства.

Pherphluhter: Stalker, так сами авторы на этой "грани". И нападками своими лишь подтверждают это. А довод "не судите" едва ли здесь уместен: сочинения именно на СУД читателя выставляются. Если автор сюда выставляется, то он готов к нему по умолчанию. Наивно же только на дифирамбы рассчитывать.

Profusetka: Надо же такое написать! "И дремля едем до ночлега, А время гонит лошадей"! Я сразу вспомнил "А вокруг дороги мёртвые с косами стоять...:" Гы-гы...

Prostuchka: Это - гормоны, однозначно... ну ишшо выпимши такое бывает.

Dobchinsky: А мне понравилось. Ставлю плюс. И ещё .. (далее следует стихотворение автора комментария, к теме не относящееся)

Bobchinsky:

Тяжело ползет телега
Утром, днём и вечерком.
Кучер дрыхнет, автор дремлет...
Скоро рухнут кувырком. )

Cheburachka: Bobchinsky, +! Мне нравятся Ваши экспромты. Их юмор украшает этот сайт.

Ну и так далее.

В общей сложности стихотворение собрало с полсотни комментариев подобного типа. Прочло «Солнце русской поэзии» все или же лишь часть их? – неизвестно. Есть подозрения, что оно, в полном обалдении, вышло из сайта, и не только из него, уже после прочтения первых четырёх-пяти откликов. Ходят слухи, что Александр Сергеевич попросил бога забрать его обратно к себе и просьба эта была тотчас удовлетворена, в чем Пушкину можно только позавидовать.

Вот такая странная случилась история, понимаете ли.

P.S.: РЕЗЮМЕ

По сути, все комменты можно разделить на несколько категорий.

1. Чисто технические замечания типа – «Вы пропустили запятую там-то…», «исправьте опечатку в слове…», «у Вас сбой в ритме в такой-то строке…» и т.п.

2. Недоумённые: «я не понял, ЧТО Вы хотели сказать этим словом (строкой или стихом…)»

3. Не относящиеся к делу, когда в качестве «коммента» публикуются собственные «икспромты», большей частью довольно глупые и/или пошлые, или же на странице автора затевается диалог на посторонние темы с другим «комментатором».

4. «Аналитические», где гармонию начинают проверять дурной алгеброй, усугубляя последнюю своими «тонкими» филологическими изысками: «не те рифмы», «не тот размер», «не те слова» и т.п.

5. Ругательные, типа – «автор – идиот и/или графоман», «автор не в теме, т.е. не понимает, о чем написал» и т.п.

6. Хвалебные: «великолепно!», «потрясающе!», «гениально!»… и т.п.

Мораль (моя личная и никого ни к чему не обязывающая):

1. В своей повседневной практике авторам следует отвечать исключительно на комменты первого и второго рода, не забивая себе голову всеми прочими.

2. Быть осторожным с хвалебными комментами. У меня есть знакомый автор, который за 2-3 года набрал в стихире 100 с лишним тыс "читателей", написав при этом около 6 тыс похвальных комментов и получив примерно столько же в ответ. Лично у меня его стихи восторгов, мягко говоря, не вызывают.

Писать хвалебные комменты кому ни попадя – верный путь к формальной «популярности» («кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку»), но это, на мой взгляд, - моветон чистой воды.

Не нужно пояснять, что любая похвала приятна сердцу каждого автора. Но стоит ли отвечать на похвалу - благодарностью, элементарным «спасибо»? На мой взгляд, особого смысла в себе подобный акт не несёт. Ведь любая похвала, по любому поводу есть, по сути, выражение БЛАГОДАРНОСТИ от лица её произносящего. Получается – «спасибо Вам за то, что Вы меня поблагодарили». Ерунда какая-то.

Сугубо осторожное отношение к похвалам должно следовать еще и из того, что - людские вкусы и предпочтения очень уж разнятся и то, что один воспринимает как "шедевр"! - другой - не станет читать до конца, сочтя "барахлом" и "ремесленной поделкой".

Так как же определить, "состоялся" ты или нет? Увидел небо, вынырнув на поверхность озера? - Да никак, пожалуй. Не льстя себя надеждой, будь предельно требовательным к тому, что пишешь. Не спеши публиковаться, восклицая - "ай, да Пушкин, ай, да сукин сын!".

Время - единственный надёжный судья и тебе, и - твоим читателям.

Вот, как-то так я думаю.))

С точки зрения пчелы, она просто живёт своей жизнью. И только пасечник знает, что на самом деле она собирает для него мёд. Но пчела никогда не поймёт этого, потому что пасечник выходит за пределы масштабов её мышления.

Так и живем. Маемся своими бедами, радуемся собственным достижениям, находим и теряем друзей.... А в итоге имеем великие исторические, культурные, технические и научные провалы и/или "достижения", никогда не понимая вполне, что из всего этого воспоследует и для нас на старости лет, и, тем более, для наших потомков.

И добро бы имелся в действительности некий "пасечник"! Но, кто знает, в чем мы обитаем?! -В искусственном дощаном улье? или - в дупле старого дуба, окруженного необъятными диким лесом, болотами и буреломами?

И ведь до этого дупла не то что бортник ("пасечник" ) но и никакой медведь в итоге быть может так и не доберется никогда!

Расшифровка P. S. Зачем вообще стихи?
Содержание последнего эпизода сериала Arzamas о русской литературе

Автор Сергей Гандлевский

Зачем вообще стихи? Ей-богу, не знаю. Думаю, что не сильно ошибусь, если предположу, что подавляющее большинство людей прекрасно обходятся без поэзии. И это по-человечески не говорит о них ни хорошо, ни плохо. Они просто не получают от стихов удовольствия. Английский классик Уистен Оден высказался вполне определенно: «Poetry makes nothing happen», что можно пе­ре­вести как «Поэзия ничем не оборачивается». Или, совсем вольно, «Поэ­зия — сотрясение воздуха». И все же безделица поэзии для восприимчивого к ней че­ловека иногда оборачивается эстетической радостью. Даже потрясе­нием.

Когда-то в древности стихами (впрочем, по нынешним понятиям довольно не­обычными) писались священные тексты. Считается, что для удобства мас­сово­го запоминания наизусть. Спустя столетия поэзия опростилась и постепен­но стала пристрастием и баловством вроде спорта, коллекциониро­вания всякой всячины или любви к путешествиям. Баловство-то баловством, но с самыми серьезными вещами — с любовью, со смертью, со смыслом или бессмысленно­стью жизни и тому подобным.

Не только великий писатель, но и очень умный человек Лев Толстой считал, что сочинять стихи — все равно что танцевать за плугом. Он, вероятно, имел в виду, что думать на главные темы и так непросто. Зачем же еще усложнять себе задачу, отвлекаясь на всякие выкрутасы, размер и рифму? Но чуткие к поэ­­зии люди могли бы возразить, что Толстой в общем и целом прав. Возь­мем для примера такое философское суждение: объективный мир и человече­ское мышление имеют принципиально разные начала, поэтому все попытки осмыслить устройство мироздания тщетны. Суждение как суждение, глубокое и горькое. Его можно принять к сведению. Но вот как высказался на ту же тему Тютчев:

Природа — сфинкс.
И тем она верней
Своим искусом мучит чело­века,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.

Для чувствительного читателя эти четыре строки тотчас сделают отвлеченное философское предположение личным переживанием, дают возможность испы­тать собственную и сиюминутную эмоцию от старинной выкладки ума. По­знать какую-либо точку зрения на предмет и испытать по поводу того же пред­мета собственные чувства — качественно разные вещи. Зачем мы посе­щаем памятные для себя места, двор детства или окрестности дачи, где жили когда-то? Мы разве не знаем заранее, что нас там больше нет, что нет в живых многих людей, с памятью о которых связаны эти пейзажи? Или для нас но­вость, что время безвозвратно проходит? Всё мы прекрасно знаем, но хотим пережить этот опыт вновь, понарошку воскресить прошлое, убедиться в соб­ствен­ной причастности к печали и радости жизни. Что-то такое представляет собой поэзия в сложившемся за последние два с половиной столетия понима­нии. Ее можно сравнить со снадобьем, под воздействием которого разыгрыва­ется воображение и человек на время оказывается под обаянием какого-либо авторского настроения или хода мысли. Но при этом все-таки отдает себе от­чет, чем вызван неожиданный прилив определенных мыслей и чувств. Нечто вроде полусна на заказ.

Вот этот-то сродни наркотическому эффект искусства, скорее всего, и раздра­жал моралиста Толстого, и он имел право на раздражение, поскольку как мало кто знал, с чем имеет дело.

Но здесь перекресток. Если мир и человеческая жизнь в нем — урок с более или менее известным ответом, то поэзия, конечно же, помеха, потому что рассеивает внимание и отвлекает от учебы.

При таком раскладе поэзия может пригодиться лишь в качестве наглядного по­со­бия или мнемонического подспорья. Но если допустить, что мир возник и су­ществует по мановению непостижимой личной или безличной творческой стихии, то искусству (включая и такое бесполезное, как поэтическое) нечего стесняться. Соразмерность и равновесие его шедевров пребывают, как кажется, в согласии с загадочными законами и пропорциями мироустройства. Хочется думать, что именно это имел в виду Пушкин, когда сказал: «Поэзия выше нрав­ст­венности — или, по крайней мере, совсем иное дело». Получается, что я так и не ответил на собственный же вопрос, зачем нужны стихи. Но это, в конце-то концов, даже утешительно. Значит, поэзия — из ряда главных явлений челове­че­­ского бытия, смысл которых так и останется вечной головоломкой.

Выше я пытался возражать толстовскому сравнению поэзии с танцем за плу­гом. Сейчас я собираюсь Толстому поддакивать. Со времен романтизма поэзия добилась права не приносить ощутимой пользы. Но это послабление услож­нило стихотворцам задачу. Освобожденные от обязанности поставлять чита­телям какие-либо положительные сведения, лирики обрекли себя на максима­листский режим эстетической оценки и самооценки — либо пан, либо пропал. В помянутом четверостишии Тютчева содержится философская мысль. Но это вовсе не правило лирического жанра, просто Тютчев — автор с таким складом ума и таланта. Можно привести примеры немалого числа шедевров, самый скром­­ный, но равнодушный взгляд содержательности при неэкономном рас­хо­довании слова. Мастером на такие опусы был Георгий Иванов.

Если бы я мог забыться,
Если бы, что так устало,
Перестало сердце биться,
Сердце биться перестало,

Наконец — угомонилось,
Навсегда окаменело,
Но — как Лермонтову снилось —
Чтобы где-то жизнь звенела…

…Что любил, что не допето,
Что уже не видно взглядом,
Чтобы было близко где-то,
Где-то близко было рядом…­­­

Вот уж и впрямь не стихи, а какое-то камлание. В них нельзя убавить ни слова, хотя, казалось бы, такую скудную информацию можно было бы передать куда короче. ­­Но поэзия — иное дело, и информация у нее иная — передать состояние души, в случае полной удачи — стать на какой-то срок состоянием души дру­го­го человека. Вот, скажем, кому не случалось слышать в просвещенном разго­воре сентенцию «Не сравнивай: живущий несравним»

или, чего доброго, ще­голь­нуть ею самому? А между тем в разговорном употреблении эта цитата при­обретает чуть ли не восточно-назидательную интонацию вроде «Что ты пря­тал, то пропало; что ты отдал, то твое». И вводит в заблуждение насчет па­фоса мандельштамовского стихотворения. Да и здравая мысль о хромоте срав­нений не бог весть как оригинальна. Но, открывая стихотворение, это высказы­вание звучит психологически достоверно и поэтому проникновенно. Мы тотчас полу­чаем ключ к настроению лирического героя, человека, выби­того из колеи, ози­рающегося на новом месте, уговаривающего себя смириться с положением ве­щей и погруженного во внутренний монолог, начала которого мы не застали. «Не сравнивай: живу­щий несравним». И именно таким мгно­вен­­ным включе­ни­ем в бормотание на ходу и достигается эффект присутствия, почти перево­пло­щения. И чуткий читатель, даже не зная, что стихи написаны ссыльным, рас­слышит ноту неприкаянности и неблагополучия.

Прямой эфир душевного состояния, имитация репортажа о переживании — хлеб лирики. Поэтому ей, в отличие от прочих жанров литературы, позволи­тельно говорить от авторского лица что бог на душу положит, если, конечно, эти речи характерны для данного настроения.

Примеров не счесть. Маяковский:

Я знаю —
гвоздь у меня в сапоге
кошмарней, чем фантазия у Гете!

Арсений Тарковский:

…Я не бегу. На свете смерти нет.
Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо
Бояться смерти ни в семнадцать лет,
Ни в семьдесят. Есть только явь и свет…

И только сухарь и зануда придерется к психологически оправданным ги­перболам.

…Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.

Или Блок:

…А вот у поэта — всемирный запой,
И мало ему конституций!

Искушенный читатель не мерит стихи на аршин бытовой этики. Он ищет до­стоверность и переживания, его эссенции. Любовь так любовь, скука так скука. И тому подобное.

Привилегия лирики — снять слитки с драматической ситуации, сказать о след­ствиях, не вдаваясь в причины. Но за льготы бессодержательности, безответ­ственности и верхоглядства приходится платить высокую цену, трудиться по двух­балльной системе — все или ничего.

«Крепкая проза» — снисходительный, но комплимент. «Крепкие стихи» — уни­чижительный отзыв. Профессиональная, не хватающая звезд с неба проза спо­собна обогатить нас новыми знаниями, чужим опытом и непривычным взгля­дом на вещи. Наконец, просто поможет скоротать дорогу или час-другой ожи­дания. Средней руки картина оживит стену в квартире, гостиничном но­мере и так далее. Но прилежное чтение чего бы то ни было крепкого и про­фессио­наль­ного, записанного в столбик, — занятие, достойное чичиковского слуги Петрушки. «Стихи не читают — стихи почитывают», — поправила под­ростка Александра Жолковского его интеллигентная мать, когда тот пере­чис­лял свои каникулярные достижения.

Ну хорошо. Поэзии больше, чем какому-нибудь другому роду литературы, про­тивопоказано быть всего лишь литературой. Но ведь буквальная неслы­ханная простота для нее не выход. Эпитет «безыскусный» бывает похвалой примени­тельно к прозе, но не к поэзии, которая существует исключительно за счет ди­ко­винных технических ухищрений. Пройти какую-нибудь дистан­цию пеш­ком — одно. Но для того, чтобы покрыть ее на лыжах или велосипеде, нужен навык. Иначе эти вспомогательные приспособления будут лишь обузой и по­смешищем. Как и большинство вкривь и вкось зарифмованных тостов, школь­ных утренников, капустников, песен, рекламных призывов и прочего. Но пока­за­тельно и справедливо неистребимое людское убеждение, что празд­ник и поэ­зия — явления одного порядка. Стихов «нон-фикшен» не существует в при­роде. Стихотворная речь как таковая — всегда притязание на художество. А с художе­ства и только художества и спрос другой. И слова поэта Алексея Цветкова, что стихи должны поражать, не кажутся преувеличением. Именно что должны.

Но уцелеть в такой борьбе за выживание очень непросто. И статистически Тол­стой, выходит, прав. Что за странная доблесть говорить куплетами? Аттрак­цион такой, что ли? Поэзия, конечно, роскошь. Но для ценителей крайне на­сущная. Я бы сравнил впечатления от шедевров лирики с воздейст­вием утрен­него, крепкого, вручную сваренного кофе. Голод уже утолен. Впе­реди буднич­ные дела. Но в считаные минуты, пока неспешно обжигаешься этой сладкой горечью, ты чувствуешь, что твои уровень и отвес на месте, и ненадолго совпа­даешь с самим собой.

Мы привыкли к ободряющему для нас звучанию поговорки - "не боги горшки обжигают". Но, если вдуматься, то по сути она означает то же, что и фраза дедушки Крылова: "Беда, коль сапоги начнет тачать пирожник, а пироги печи - сапожник", т.е. горшки - это не для богов, а для кого-то другого.))

Действительно, какое дело богам до горшков?! Что могут знать они (да и должны ли?) о необходимых свойствах глины, секретах лепки и обжига..., когда заняты вещами куда более серьезными и необходимыми? Каждый (в идеале) должен занимаеться СВОИМ делом. Горшками - исключительно горшечники, судьбами мироздания - боги.))

Но ведь и люди (как и боги), в массе своей, никакого разумения в создании горшков не имеют! И, тем не менее, каждый из нас пытался или пытается сотворить подобный "горшок", да и не один, и/или неоднократно.

В заключение осмелюсь заметить, кстати, что жизнь каждого из нас - это тоже своего рода "горшок". И слепить его правильно и красиво, грамотно обжечь - способны так же далеко не все.

Я сын и внук архитекторов из Индианаполиса. Но мой отец сказал, чтобы я выбирал любую профессию, лишь бы не архитектора.

Однажды на уроке учитель попросил каждого из нас встать и рассказать, чем мы занимаемся после школы. Я сидел на задней парте рядом с парнем по фамилии Албурджер. И пока мы дожидались своей очереди, он все время подначивал меня, и даже предложил 5 долларов за то, чтобы я сказал правду, которая звучала так: «После школы я собираю модели самолетов и дрочу».

Из младших детей в семье обычно получаются отличные комики. Когда ты самый младший за обеденным столом, единственный способ привлечь к себе внимание — это хорошо шутить.

У моей сестры было своеобразное чувство юмора — она невероятно веселилась, когда кто-то падал. Однажды она увидела, как женщина, выходя из машины, зацепилась каблуком и грохнулась лицом об землю. Сестра после этого смеялась еще несколько недель.

После того как наша семья потеряла все деньги в великой депрессии, моя мама подумала, что сможет сколотить новое состояние, если станет писать для глянцевых журналов. Она пошла на вечерние литературные курсы и не просто читала, а изучала все журналы — как игроки изучают результаты скачек.

Сыновья очень часто пытаются воплотить в жизнь несбыточные мечты своих матерей.

У меня нет литературного образования. Вначале я изучал в университете химию, потом антропологию. Мне было 35, когда я полюбил Блейка, 40 — когда я прочел «Мадам Бовари», и 45 — когда я впервые услышал о Селине. По чистой случайности я прочел «Взгляни на дом свой, ангел» (роман Томаса Вульфа. — Esquire) ровно тогда, когда было нужно — в 18 лет.

Я пишу, как ребенок. Я не злоупотребляю длинными предложениями. Я не пользуюсь точкой с запятой. Я избегаю иронии — мне не нравится, когда люди говорят одно, а имеют ввиду другое. Поэтому меня читают школьники.

Злиться на произведение искусства — это все равно что злиться на мороженое с шоколадным соусом.

Я говорил своим студентам, что в самом начале книги герой должен что-то очень сильно захотеть, пусть даже стакан воды. И вот один студент написал историю про монахиню, которая целый день не могла избавиться от куска зубной нити, застрявшей в зубах. Это была прекрасная идея.

Однажды я спросил своего сына Марка, в чем смысл жизни, и он сказал: «Мы родились для того, чтобы помочь друг другу прорваться в жизни». Он прав.

Когда я оказался на фронте и попал в плен к немцам, они сказали, что нам повезло, потому что, скорее всего, мы переживем войну. Нас, арестованных, отправили в Дрезден — город со статуями и зоопарками, как Париж. Мы жили на скотобойне и каждое утро работали на фабрике по производству солодового сиропа — его принимали беременные женщины. И вот однажды 13 февраля 1945 года зазвучала сирена, и мы спустились под землю в большой мясной холодильник. Когда мы вышли, города уже не было.

Многие считают, что уничтожение Дрездена — это минимальная месть за людей, погибших в концлагерях. Возможно. Но к смертной казни были приговорены абсолютно все, кто находился на тот момент в городе — дети, старики, животные, нацисты, я и мой друг Бернард. Чем больше трупов, тем правильнее месть.

Есть один-единственный человек на свете, который извлек пользу из дрезденской бойни. Этот человек я. Я заработал по три доллара за каждого погибшего в Дрездене.

Я переживаю из-за того, что я пишу книги, а президенты и генералы их не читают.

Я всю жизнь рисую, но никому не показываю. Это приятное занятие — всем рекомендую. Пойте, танцуйте, пишите, рисуйте, играйте на инструменте, и не важно, хорошо у вас это получается или нет — так вы развиваете свою душу.

Люди нуждаются в хорошей лжи, потому что кругом слишком много плохой.

Телевидение — самое живучее из искусств. Для многих телевидение и есть сама жизнь.

Не важно, где ты живешь или какая у тебя семья. Ты включаешь телевизор — и там у тебя родственники.

Мои родственники говорят мне, что они рады, что я разбогател, но читать меня они все равно не могут.

Я потерял много друзей-писателей. Все они давали мне свои работы со словами «Прочти и скажи, что думаешь». Ну я и говорил.

Все пишут плохие книги. Почему мне нельзя?

В мире нет нехватки в прекрасных писателях, но есть недостаток в надежных читателях. Поэтому я предлагаю, чтобы всем безработным выдавали очередной чек на получение пособия в обмен на список прочитанных книг.

Я люблю разговаривать со слесарями, столярами и автомеханиками.

Талант нужен в любом деле. Я учился на механика на Кейп-Коде, и меня выкинули — потому что у меня не было таланта.

Писатели обычно пишут лучшие свои книги до 45 лет.

Я собираюсь судиться с производителем Pall Mall: мне 83, я курю Pall Mall с двенадцати лет, и эти лживые негодяи давно обещают меня убить, о чем сообщают прямо на упаковке. Но я жив.

Курение — единственный благородный способ самоубийства.

Если я когда-нибудь, не дай бог, умру, на моей могиле надо написать: «Музыка была ему единственным доказательством того, что Бог есть».

Я ветеран и хочу, чтобы меня похоронили как военного — с горнистом, флагом на гробу и пальбой в воздух.

Согласно опросам общественного мнения, пятьдесят процентов американцев думают, что это Саддам направил самолеты на башни-близнецы.

Война во Вьетнаме сделала миллионеров миллиардерами, а война в Ираке сделает миллиардеров триллионерами. Это то, что я называю прогрессом.

Единственная разница между Бушем и Гитлером в том, что Гитлера действительно избрали.

Моя страна в руинах. Я рыба в отравленном аквариуме. Мы должны были стать великой страной, но во всем мире нас презирают.

Я уверен, что СПИД — это результат того, что иммунная система нашей планеты пытается он нас избавиться. После двух мировых войн, холокоста и ужаса на Балканах планета просто должна от нас освободиться. Мы ужасные животные.

Мне кажется, что процессом эволюции управляет какой-то инженер от Бога. Поэтому на свете есть жирафы, бегемоты и гонорея.

Этот мир слишком серьезен.

Жаль, что я не музыкант.

Такие дела.

Видно, стали мы плоше
на своем рубеже:
на Сенатскую площадь
мы не выйдем уже.
Что-то в нас надломилось;
но гадать что — не нам.
Мы сдаемся на милость
побежденным врагам.
Нас в Сибирь не отправят
— пробирает озноб…
И в подвал не поставят
— чтобы пулею в лоб.
Только пить нам цикуту,
жечь стихи в темноте,
клясть судьбу и минуту,
и себя: мол, не те!
И не вскочим на лошадь,
и не прыгнем в окно…
На Сенатскую площадь
выйти нам не дано…

Ира Бузулуцкая, 15 лет,
по мотивам Наума Коржавина

https://yadi.sk/i/md6nOniE3Q8KBz

В преддверии Нового года предлагаю вашему вниманию электронный макет сборника миниатюр от 2-х до 6 строк. Читать его методично, от начала - до конца вряд ли кто из вас найдет время или пожелает. Но даже при выборочном, эпизодичном чтении был бы признателен за ваши указания на миньки, которые лучше бы удалить. Без обязательного указания на причины.

Перед ознакомлением рекомендую скачать. При непосредственном чтении с яндекс диска формат текста искажается.

С наступающим Новым годом!

"Это ты про кого?" или - "Это ты кому написал?" - странные вопросы, которые я слышу регулярно на протяжении многих лет.

Но, подумайте, так ли уж это важно, "про кого?" или "кому?", если это только не обращение личного плана!

Ведь всегда можно внимательно посмотреть вокруг себя, а иногда и просто в зеркало заглянуть, без труда найдя и "кого" и "кому".))

Стихи - не ярлыки с четко обозначенными артикулом и ценой. То есть они и такие бывают (а ля Демьян Бедный), но тогда это уже не поэзия.

Стихи - это "следы", оставленные некоторыми впечатлениями, мыслями и эмоциями.

Следы бывают четкими и размытыми, легко узнаваемыми или неизвестными, относительно долговечными или - быстро тающими...

Читатель выступает в роли "следопыта". И тут уж "на охоте как на охоте", кому как повезёт.))

Цепочка "следов" может привести как к самому читателю, так и к другим людям, ему известным. Если же она обрывается, не дойдя до искомого, то "следопыт" волен дорисовать ее до конца в меру своей фантазии.

Лично мне последний вариант кажется более интересным.))